Садовые чары - Страница 37

Клер набрала полную грудь воздуха и вышла на кухню.

— Ну, как у тебя дела в салоне? — спросила она преувеличенно оживленно.

— О, работы просто невпроворот. И все благодаря тебе.

— Я ничего не делала. Это все ты.

Сидни покачала головой.

— Теперь люди смотрят на меня как на гуру. Я этого не понимаю.

— Ты только что открыла секрет моего успеха, — сказала Клер. — Когда люди считают, что ты можешь дать им что-то такое, чего нет больше ни у кого, они готовы идти на большие жертвы и платить огромные деньги.

Сидни рассмеялась.

— Ты хочешь сказать, раз уж мы все равно не можем не быть странными, почему бы на этом не зарабатывать?

— Мы не странные. — Клер помолчала. — Тем не менее ты права.

— У тебя вся голова в паутине, — сказала Сидни и, подойдя к сестре, кончиками пальцев аккуратно принялась снимать с ее волос клейкие нити. Теперь, когда прическа Клер была ее вотчиной, Сидни могла запросто подойти к сестре и заправить несколько прядей ей за ухо, пальцами уложить на лбу челку или взбить волосы на затылке. Это было приятно, как будто Сидни играла, как играла бы в детстве, будь они с сестрой близки.

— В каком салоне ты работала раньше? — спросила Клер, глядя на лицо Сидни с близкого расстояния, пока та приводила в порядок ее голову. За время своего отсутствия ее младшая сестра так сильно повзрослела.

Сидни отступила на шаг и попыталась стряхнуть паутину с кончиков пальцев, но клейкие нити липли к ним, точно скотч.

— Это было уже давно. В одном салоне, в Бойсе.

Она бросила отдирать паутину и отвернулась, потом схватила со стола бутылку с вином из розовой герани и поспешно направилась к черному ходу. За ней тянулся странный шлейф запаха мужского одеколона.

— Пойду скажу «доброе утро» Бэй, а потом отнесу это Тайлеру.

С того самого дня, когда Сидни вспомнила про забытые под диваном фотографии матери и мысленно перенеслась обратно в свою бывшую квартиру в Сиэтле, запах одеколона Дэвида стал настигать ее без предупреждения буквально повсюду. Когда он был особенно силен, вентиляторы на потолке включались сами собой, как будто хотели прогнать его. Порой по ночам этот запах окутывал коридор на втором этаже, где с ним не могли справиться ни вентиляторы, ни ночной ветерок, и повисал там, жаркий от гнева. В такие ночи Бэй забиралась в постель к матери, и они шептались о том, что оставили в прошлом. Они говорили на своем особом, условном языке, повторяли, как они рады, что уехали оттуда, как замечательно быть свободными. Наговорившись, они принимались играть в театр теней, и в фиолетовых отблесках света, просачивавшихся из-за окна со двора Тайлера, на стене начинали порхать призрачные бабочки.

Клер не оставляла попыток узнать, где ее сестра была все это время и чем занималась. Сидни понимала, что рано или поздно рассказать об этом придется, ведь теперь даже Клер время от времени чувствовала в доме запах одеколона и вслух удивлялась, откуда пахнет. Но этот запах заставил Сидни осознать, какой опасности она подвергла сестру, приехав сюда, и признавать свои ошибки ей было вдвойне стыдно. Клер так много делала для нее.

Сидни вышла из дома; в саду запах ослаб, заглушаемый ароматом яблок, полыни и земли. Она уселась рядышком с Бэй под яблоней, и они принялись болтать о том, как прошел день, о предстоящем праздновании Четвертого июля и о том, что нужно как-нибудь прогуляться до начальной школы, чтобы Бэй посмотрела, где это. После того как Клер сказала, что Бэй может гулять в саду сколько угодно, девочка пропадала там часами, лежа на травке под яблоней. Когда Сидни спросила дочку, зачем она это делает, та ответила, что пытается понять одну вещь. Сидни не стала допытываться: за последнее время произошло много всего, и она сочла совершенно естественным, что Бэй потребовалось какое-то время, чтобы во всем разобраться.

Поговорив с дочкой, Сидни отправилась к Тайлеру. Он оказался на заднем дворе — вывозил из небольшого сарайчика газонокосилку.

— Даже и не знаю, Тайлер, готов ли ты морально к новым кучам скошенной травы, — окликнула она его.

Он обернулся и рассмеялся.

— Если я не скошу ее в самое ближайшее время, окрестные собачки начнут здесь теряться. Уже сейчас, когда миссис Крановски не может отыскать Эдуарда, она заявляется ко мне и принимается колотить по траве палкой в поисках своего любимца.

— Я принесла тебе подарок от Клер.

Она протянула ему бутылку вина.

Тайлер замялся, как будто пытался молча проглотить первое, что ему хотелось сказать.

— Знаешь, я так и не смог понять твою сестру. Она дарит мне подарки, но при этом явно относится ко мне с неприязнью. Это что, южный обычай?

— О, ты ей нравишься. Поэтому она и посылаете тебе все эти штуки. Не возражаешь, если я тоже немного выпью? Меня что-то немного трясет.

— Конечно, идем.

Они вошли в кухню через заднюю дверь, и Тайлер вытащил из шкафчика два бокала.

Едва он успел налить Сидни вина, как она опустошила уже свой бокал.

— Что случилось? — спросил он.

— Я тут вспомнила об одном месте, о котором не стоило вспоминать. И теперь не могу выбросить его из головы.

— Хочешь об этом поговорить?

— Нет.

Он кивнул.

— Нет так нет. Ну и что это?

Тайлер налил себе вина и поднес бокал к носу.

— Вино из розовой герани. Говорят, оно пробуждает приятные воспоминания.

Он чокнулся с ней.

— За приятные воспоминания.

Прежде чем он успел отпить из своего бокала, Сидни выпалила:

— Она надеется, что это вино заставит тебя вспомнить кого-нибудь другого и забыть о ней. Как и запеканка с маслом из семян львиного зева и корзиночки с лепестками васильков.