Садовые чары - Страница 39

К оглавлению

Клер откинулась на спинку своего кресла.

— Фред помогает тебе?

— Он придумал систему, как организовать все мое добро. Это такая специальная таблица.

— Я ведь уже несколько лет предлагаю тебе помочь сделать это, Эванель, — сказала Клер.

Сидни с любопытством оглянулась на сестру. Клер, похоже, была задета.

— Я знаю. Мне не хотелось обременять тебя. Но раз уж Фред обосновался в моем доме...

— Обосновался в твоем доме?! — воскликнула Клер. — Я думала, он просто поживет у тебя несколько дней.

— Так вот, мы решили, что раз уж он все равно живет у меня, почему бы ему не обосноваться с удобством? Он переоборудует чердак себе под квартирку и попутно обустраивает дом. Он оказался просто настоящим кладом.

— Ты знаешь, если я когда-нибудь тебе понадоблюсь, я всегда рядом, — сказала Клер.

— Я знаю. Ты славная девочка. — Эванель спрятала брошь обратно в сумку. — После Бэй мне нужно будет отнести гвозди преподобному Макквейлу и зеркало Мэри-Бет Клэнси, и на этом все. Потом мы с Фредом встречаемся у фонтана. Терпеть не могу такое столпотворение, всегда столько дел. Ну, увидимся.

— Пока, Эванель. Позвони мне, если что-нибудь понадобится!

Сидни фыркнула.

— Не странные, говоришь?

— Нет, не странные, — упавшим голосом сказала Клер. — Что ты думаешь о том, что Фред живет с Эванель?

— Я думаю, это очень грустно, что у них нелады с Джеймсом. — Сидни пожала плечами. — Но Эванель, похоже, нравится его общество.

— Гм.

Спустя несколько минут (и еще одно появление шерифа) Сидни подтолкнула сестру.

— На тот случай, если ты вдруг не заметила, Тайлер поедает тебя глазами.

Клер исподтишка покосилась на него и простонала:

— Черт. Ну зачем ты на него посмотрела? Теперь он идет к нам.

— Ах, какой ужас.

— Да, кстати, я не единственная, на кого глазеют. У тебя тоже объявился поклонник.

Клер кивнула в направлении расположенной на той стороне площади палатки с надписью «Молочные продукты Хопкинсов». Под ним симпатичный блондин, подтянутый и загорелый, раскладывал в бумажные конусы мороженое из электрической мороженицы. У него было крепкое сложение, как будто предназначенное для того, чтобы противостоять ветру. Он то и дело поглядывал в сторону столика Уэверли.

— Может, он думает, что нам не помешало бы съесть мороженого? Наверное, у нас такой вид, как будто нам жарко.

— Это Генри Хопкинс, — сказала Клер.

— Генри! — С такого расстояния Сидни не могла различить черты его лица, но теперь, когда Клер сказала, кто это, она вспомнила эти светлые волосы и неторопливые движения. — Я совершенно его не узнала.

— Я не знала, что вы были знакомы. — Клер приподнялась, но Сидни ухватила ее за руку. — Пусти. Я кое-что забыла в машине.

— Ничего ты не забыла. Ты просто ищешь предлог не встречаться с Тайлером. И да, я знаю Генри. Мы... мы дружили, наверное, это так можно назвать. В начальной школе. А потом разошлись.

— Почему? — спросила Клер, пытаясь высвободить руку из пальцев сестры.

Тайлер неумолимо приближался.

— Потому что в старших классах я была круглой дурой, — сказала Сидни.

— Нет, не была.

— Была.

— Не была.

— Добрый вечер, дамы. Вас еще не пора разнимать?

Сидни отпустила локоть сестры: она свое дело сделала.

— Привет, Тайлер.

— Клер, ваша прическа, — произнес Тайлер, и Клер безотчетно прикрыла волосы рукой.

На голове у нее был белый ободок, который принесла ей Эванель, и это, вопреки всем ее усилиям, придавало ей юный и невинный вид.

— Она очень красивая. Я видел сон... Во сне у вас была такая прическа. Простите, я понимаю, что все это звучит очень глупо, но иначе сказать никак не могу. — Он рассмеялся, потом потер ладони друг о друга. — Все в один голос твердят мне, что я должен попробовать знаменитое вино из жимолости, которое делают Уэверли. То ли это городская традиция, то ли все сговорились помочь Клер сделать так, чтобы я выбросил ее из головы.

— Что?!

— Сидни рассказала мне, зачем вы потчуете меня всей этой вкуснятиной.

Клер обернулась к Сидни, которая притворилась смущенной, но на деле ничуть не раскаивалась.

— Вино из жимолости помогает видеть в темноте, — сухо сказала Клер. — Хотите — пейте, хотите нет. Можете расшибить лоб о дерево, когда стемнеет. Или споткнуться о какой-нибудь камень. Мне все равно.

Тайлер взял бумажный стаканчик и улыбнулся ей.

— Значит, я смогу видеть в темноте вас.

— Я пока что не делаю разных видов вина для разных препятствий.

Тайлер выпил вино, не сводя с нее глаз. Сидни молча улыбалась. Все происходящее напоминало ей танец, в котором лишь один из танцоров знал движения.

Когда Тайлер отошел, Клер накинулась на сестру.

— Ты ему рассказала?!

— Почему это так тебя удивляет? Могла бы и догадаться. Я — личность предсказуемая.

— А вот и нет.

— А вот и да.

— Ой, шла бы ты лучше с кем-нибудь пообщалась, вместо того чтобы строить из себя всемогущую Уэверли, — буркнула Клер, тряхнув головой.

Но губы ее против воли дрогнули в предчувствии улыбки; между сестрами зарождалось что-то новое, какая-то неизведанная близость.

И это было здорово.

Генри Хопкинс до сих пор помнил тот день, когда завязалась их дружба с Сидни Уэверли. Сидни одиноко сидела под «паутинкой» для лазания на переменке. Он никогда не понимал, отчего другие ребята не хотят с ней играть, но сам следовал их примеру, ведь так делали все. Но в тот день у нее был такой печальный вид, что он подошел к ней и начал забираться по перекладинам у нее над головой. Вообще-то он не собирался с ней заговаривать, просто подумал, может, ей будет не так грустно, если кто-нибудь будет рядом. Она какое-то время смотрела на него, а потом вдруг спросила: